Кого
мы подразумеваем под немцами сейчас? В первую очередь жителей ФРГ, а
также Австрии, Швейцарии и других стран, говорящих на нынешнем немецком
языке, имея в виду еще и некий условный "арийский” антропологический тип
немецкоязычного населения. Совершенно так же под литовцами мы
подразумеваем в первую очередь жителей Литвы, говорящих на современном
литовском языке (и так же молчаливо относим их к условному
"прибалтийскому” антропологическому типу). И под русскими мы
подразумеваем прежде всего население России, а также русскоговорящее
население близлежащих стран, говорящее на русском языке и относящееся,
на наш взгляд, к условному "славянскому” антропологическому типу.
При
этом "арийский”, "прибалтийский” или "славянский” тип повстречавшегося
нам незнакомого человека практически неразличимы до тех пор, пока он не заговорил. Так что (как точно сказано у Пушкина – "всяк сущий… язык”) язык
в первую очередь и определяет современные национальные различия большей
части населения Северо-Восточной Европы и только потом уже -
гражданство.
Но
до XVI века никаких "наций” и "национальных государств” не было вовсе, а
разговорный язык практически во всей Европе, кроме Средиземноморья, был
единым, поэтому нынешние немцы, литовцы и русские составляли
один условно-"арианский” или, если угодно, балто-славянский народ вместе
с чехами, поляками, датчанами, шведами и пр.
К
этому народу надо отнести и часть современных венгров (потомки
балто-славянских поселенцев на левом берегу Дуная), и часть
евреев-ашкенази (ср. например, аналогичное поселение русских
иудеев из д. Ильинка в Израиле), и даже часть греков. Об этом
свидетельствует, в частности, первое издание Британской Энциклопедии
(1771 г.). В ней говорится, что "венгерский язык” (англ. Hungarian) –
такой же славянский (Sclavonic), как и "коринфский” (Carinthian, т.е. язык жителей греческого п-ова Пелопоннес со столицей г. Коринф).
Читатель
может удивиться – уж современные венгерский или греческий языки никак
близкородственными немецкому, русскому или литовскому не назовешь. Но
ларчик открывается просто: столицей Венгрии ("Угорской земли”) с XIII в.
до 1867 гг. была Братислава (в 1541 – 1867 гг. под габсбургским
названием Pressburg), а большую часть населения Венгрии составляли
предки нынешних словаков и сербов. Угры же (нынешние венгры)
переселились в эти места только в XIV в. из-за климатического
похолодания и голода в Поволжье.
Население
же п-ова Пелопоннес вплоть до наполеоновских войн говорило на языке,
практически не отличимом от современного македонского, т.е. того же
славянского. Нынешний греческий язык – это маргинальный новояз,
т. е. смешанный язык бывшего иудеоэллинского населения средиземноморья,
принявшего православие – в нем сохранилось только менее 30%
балто-славянских корней, в отличие от болгарского (более 90% общих
корней) и румынского (более 70%). В т. н. "древнегреческом” языке (т.е.
языке населения Греции XIV – XV вв., исключая Македонию и Пелопоннес)
балто-славянских корней было более половины. (Таким же
позднесредневековым новоязом является и турецкий язык, в котором из-за
принятия ислама сильнее оказалось арабское влияние.)
Что
касается "Литвы”, то в XIV веке под ней подразумевалась практически не
только вся Прибалтика и Восточная Пруссия, но и Польша, и Украина, и
Белоруссия, и часть России – включая Смоленск, Рязань, Калугу, Тулу и
Москву вплоть до Мытищ, откуда только и начиналась "Владимирская Русь”.
Вспомните Грюнвальдскую Битву 1410 г. - с "чужими”
(тевтонами-латинянами) тогда воевали "свои”: поляки, литовцы, шведы и
русские под командованием Владислава Ягайло.
Да и главным городом "Великой Литвы” (лит. Letuva)
были не легендарные Троки (ныне Тракай), не Куна (ныне Каунас) и не
Вильна (т.е. Вольная, ныне Вильнюс), а, вероятнее всего, г. Лтава, с 1430 г. и доныне называемый Полтава. Именно поэтому в 1709 г. шведский король Карл XII и забрался так далеко на юг, оспаривая "литовское” наследство у Петра I.
Все
"древнелитовские” литературные памятники написаны славянской азбукой, а
не латиницей. От "литвы” у нас и современный акающий
(московско-рязанский) литературный говор (ср., например, литовское Maskava
– Москва), а не окающий архангело-вологодско-ярославский - кстати,
более древний, сохраняющий исконное праславянское полногласие.
Так
что "немцами” тогдашнее население "Литвы”, "Германии” и "Руси” друг
друга называть не могло: они прекрасно понимали друг друга - в
Грюнвальдской битве переводчиков не было! Ведь "немец” – это тот, кто
говорит непонятно, невнятно ("мямлит”). На современном немецком языке
"невнятный” – undeutlich, т.е. не "deutlich”, бестолковый (от deuten – толковать), т.е. не-Deutsch, т.е. не-немец!
В средние же века балто-славянское население Северо-Восточной Европы не понимало только чужих: чудь – югру - венгров. В Лаврентьевской летописи так прямо и написано: "Югра же людие есть язык нем”. И понятно, почему – по-венгерски nem означает "нет”, например: nem tudom
- "не понимаю”. Поэтому средневековые "немцы” – это югра, угры (т.е.
предки современных венгров и эстонцев), т.е. носители угоро-финского
койне (разговорного языка). Средневековых "немцев” нельзя отождествлять с
"германцами” также и потому, что слово "германцы” до XIX в. обозначало
родственников по крови, так что это могло быть любое племя не только
среди единого балто-славянского населения, но и среди тех же
угоро-финнов.
Теперь о средневековых русских. Русские – это не только часть балто-славян, носителей единого языка. Это вообще все негородское
население не только Восточной, но и Центральной, и даже части
Юго-Западной Европы, говорившее на одном общем (= праславянском) языке. И
далеко не случаен гениальный "латинский” эпиграф Пушкина ко 2-ой главе
"Евгения Онегина”: "O Rus!” (т.е. дословно с латыни: "О, Деревня!”), т.е. "О, Русь!”.
Отсюда и позднейшее "латинское” rustica "деревенский, мужицкий”, т.е. русский (т.е. из "Рустей
земли”, "Степенная книга” арх. Макарий, XVI в.). Отсюда и сетования
столпов римско-католической церкви на Турском Соборе в начале того же
XVI (!) века, что "надо бы проповеди читать не на латыни, а на "rusticam
romanam”, т.е. на русско-романском, т.е. западно-славянском наречии, а
то их "латынь никто не понимает”!
Население же всех
средневековых европейских городов, в том числе, и нынешних российских,
было смешанным. В XII-XIII вв. в них стояли небольшие византийские
гарнизоны из служивых, нанятых в разных концах Империи. На службе
Ярослава Мудрого состоял, в частности, датчанин Гаральд, будущий норвежский конунг. Новгородское вече на переговоры с князем Твердиславом посылало некоего Лазаря Моисеевича. Среди приближенных князя Андрея Боголюбского были его будущие убийцы Иоаким, Анбал Ясин и Ефим Моизович.
Защитники Киева прославляли своего князя Изяслава-Дмитрия, не погибшего
в сражении с осаждавшим Киев Юрием Долгоруким, греческим возгласом
"Кирие элейсон!” вместо русского "Господи помилуй!”. Так что при русских
князьях в городах жили и варяги, и греки, и евреи и пр.
Присмотримся
теперь поближе к средневековому понятию "город”. Первые "города”
представляли собой сезонные становища кочевников, аналогом которых и
сегодня является цыганский табор. Кольцеобразно выстроенные повозки-арбы (ср. лат. orbis "круг” и orbita "колея от арбы”),
служащие круговой обороной от разбойников, и были прообразом города –
не случайно в Ветхом Завете столицей "моавитян” т.е. кочевников, (англ.
Moabites, ср., например, англ. mob "толпа, чернь”) назван Кириат-А(г)рбы
(с придыхательным "г”, нынешний хорватский г. Загреб, кирьят = город).
Он же известен как легендарный финикийский город-республика Арвад. Тот же смысл и в названии столицы Марокко – Рабат (араб. "укрепленный лагерь”).
Отсюда же и латинское urb(i)s "город”, и московский Арбат ("дорога в город”, т.е. в Кремль). Отсюда и Римские Папы Урбаны (т.е. "городские”), и династия "венгерских” королей Арпадов (венг. Arpadi,
якобы 1000 – 1301 гг., отражение византийских правителей 1204 – 1453
гг. и их наследников - русских царей 1453 - 1505 гг.) со
славянско-византийскими именами Бела, Иштван (он же Стефан, т.е.
Степан), Ласло (он же Владислав) и т. д.
Массовое каменное градостроительство в Европе технически стало возможно только во второй половине XIII века – т.е. примерно на двести лет позже первого
каменного города Царь-Града и лет на сто позже первых каменных построек
Владимирской Руси, Киева, Праги и Вены – после прокладки дорог и
появления конного транспорта.
Тем самым, изначально город – всегда колония,
новое оседлое поселение бывших кочевников или вынужденных переселенцев.
При этом для других кочевников, пришедших на то же самое, всегда
выгодно расположенное место (высокое и незатопляемое, чаще всего на
берегу проточного водоема), уже обосновавшиеся там горожане-колонисты,
естественно, такие же чужие, как и новые пришельцы для горожан. Конфликт
"город – деревня” - продолжение природного конфликта субъекта, уже
занявшего пещеру, со вновь прибывшим претендентом на логово.
Поэтому и забавно читать в летописи, как войско Юрия Долгорукого осаждало Киев: одна часть войска - половцы - пошла через Днепр вброд, а другая часть – русь - переплыла в ладьях. Однако, здесь все понятно: половцы – это конная часть наступавшего войска, а русь – пешее сельское ополчение.
Что
касается горожан, то по состоянию экономики XIII в. в любом городе вряд
ли можно было постоянно прокормить даже сотню лошадей. Дружина князя,
его почетный эскорт, составляла не более 20-30 всадников. Конница же
могла быть только подвижным войском степной и лесо-степной зоны. Поэтому
половцы, они же "литовцы” (поскольку ранее "литовской” Лтавы-Полтавы стольным городом был "половецкий” Полоцк, ср. венг. palуczok "половцы”), они же позднее "татары”, они же "поганые” - это та же русь, но верхум! Отметим также, что в самоназваниях литовцев, латышей и ляхов – тот же праславянский корень лъкът, что и в глаголе лететь,
имеющем и сегодня значение "скакать, нестись во весь опор”. Именно
таким "скакуном” вполне мог быть и "татарский” темник Мамай (венг. Mamaly), т.е. неманич из Мемеля (нынешней Клайпеды) на службе "литовского” князя-хана Ягайло-Ангела.
Польская история утверждает также, что "Половцы были разбойные люди, происходящие из готов (!)”: "Polowcy byli drapieżni ludzie, wyrodkowie od Gottow” ("Chronika tho iesth historya Swiata, Kraków, 1564.). О радости готов по случаю половецкой
победы говорит и "Слово о Полку Игореве”. Однако, в этом нет ничего
странного, поскольку слово "готы” означало "идолопоклонники” (см. статью
"Древнее” и средневековое народонаселение Европы и его правители”). И
некрещеные предки поляков, поляки-язычники – это тоже половцы, страна которых и называлась по-латыни Полония, т.е. Польша.
Что же касается половцев - "разбойных людей”, то ими были и предки современных поляков, поскольку по-немецки "убивать” – schlachten, т.е. однокоренное слово со "шляхта”, означавшим отнюдь не "польское дворянстство”, а конную шайку родственников-разбойников с большой дороги, т.е. со шляха (ср. также швед. slakta "родня” и англ. slaughter "резня”). Кстати, таким шляхом первоначально и был знаменитый торговый путь "из варяг в греки” с единственным необходимым волоком от Западной Двины = Даугавы до Березины (притока Днепра), т.е. кратчайший
путь из Балтийского в Черное море – без "традиционного” ладожского
крюка и дополнительного волока из Ловати в западную Двину! Так что
изнурительная средневековая "русско-литовская” и "русско-польская”
борьба – это вполне понятная борьба местных князей за контроль над
важнейшими торговыми путями.
Традиционное
мнение о половцах как о "тюркских племенах” неверно, поскольку половцы –
отнюдь не племя в этническом смысле, а идолопоклонников хватало и среди
"тюркских”, и среди "германских”, и среди "славянских” племен.
Упоминаемые в летописях имена половецких ханов, например Отрок, Гзак
(т.е. Казак) или Кончак – вполне славянские, а прозвище дочери Кончака, жены Всеволода (брата князя Игоря) - Кончаковна – типичная мазовецкая фамилия замужней женщины. В летописях упоминается и "татарский царевич” Мазовша, т.е. царевич из Мазовии (область нынешней Польши).
Вот
такие средневековые, неизвестно куда сгинувшие, "половцы”. И как тут не
вспомнить храброго Мстислава из "Слова о Полку Игореве”, зарезавшем
"половца” с русским именем Редедя перед "полками Касожскими”, т.е. адыгейскими, т.е. черкесскими, т.е. казацкими.
Что же касается средневековых русских,
то "русскими” (русью) назывались все земледельцы (они же крестьяне =
христиане), скотоводы, ремесленники, монахи-старцы и конное (казачье)
войско, живущее за городской чертой, а нынешнее слово "россиянин”, не несущее националистического смысла – синоним старого значения слова "русский”.
Богатые средневековые города нанимали охрану от руси, причем желательно из другого региона, без родственных связей с русью, т.е. негородским населением: варягов (которых сельские, т. е. русь, естественно, называли врагами), янычар = юнкеров, ляхов, хазар = гусар (т. е. венгров, т.е. немцев) и т.п. Этот обычай кое-где существует и по сей день, например, чечены - вайнахи, т.е. бывшая гвардия верховного правителя Ванаха (т.е. Иоанна), ныне по-гвардейски служат королю Иордании, как и их предки в XV в. - Ивану III.
Высказанные
соображения позволяют иначе трактовать понятия "Галицкая Русь”,
"Новгородская Русь” и т. п., поскольку у каждого города были свои
отношения с окружающей его Русью. Ведь и сегодня мы говорим:
Москва – сердце России, но далеко не вся Россия. И сегодня Москва
естественным образом является самым многонациональным городом России. Да
и другие современные крупные города так же многонациональны, как и
любой город на территории России в средневековье. А Русь – она всегда за
101-м километром… На ее просторах всегда хватало места всем ее жителям,
не взирая на то, что написано или не написано у них в паспорте по
поводу национальности.
Говоришь по-русски – значит русский… Эта калька с литовской поговорки про литовцев
как нельзя лучше отражает суть национальной идеи, свободной от расизма,
шовинизма, сепаратизма и религиозного фанатизма, порождаемых
идеологией, политикой и политической историографией.
ИСТОЧНИК